Мы жаждем вступить в брак, потому что на определенном уровне считаем, что больше нам не нужно будет думать о любви. Мы пытаемся придать хороший вид многим вещам, но не понимаем, почему они не делают нашу жизнь по-настоящему счастливой.

Мы не знаем сами себя.

Наша жизнь это спектакль для людей, которым мы хотим угодить и которых стремимся впечатлить. Наши мысли настолько завязаны на том, что, по нашему мнению, думают другие люди, что мы просто не можем справиться со своим безумием, страстью и печалью. Мы не даем выхода своим страхам и желаниям, если они не являются центром внимания. Поэтому мы держим их в себе. Но как мы вообще можем знать, чего нам хочется на самом деле и что мы поступаем правильно, если нам так страшно познать самих себя?

В итоге мы просто перестаем понимать других людей.

То, что мы видим в окружающих, это всего лишь отражение (а зачастую и проекция) того, какими мы видим самих себя: добрыми, плохими, холодными, уродливыми. Люди, орущие громче всех о том, что другим нужно в себе изменить, больше все остальных страдают от того, что не могут измениться сами.

Мы не понимаем, почему так происходит. Нам кажется, что наши ощущения не соответствуют тому, кем мы есть, поэтому мы осуждаем, критикуем и становимся эгоистичными. Но если мы не понимаем, как устроена машина, то не можем ею управлять.

Мы не привыкли быть счастливыми. Мы говорим, что хотим такими быть, но в действительности жаждем лишь того, к чему уже привыкли. А поскольку мы привыкли к сочетанию любви с контролем, унижениями, утратой, болью и страданиями, то ищем именно это, проходя очередной цикл замкнутого круга.

Мы отвергаем подходящих нам партнеров, бросаясь в объятия людей, которые затем нас отвергают. Мы ищем то, что нам уже знакомо – человеческое желание комфорта превыше всего остального.

Значение инстинктов сильно переоценивается.

Мы заключаем брак, основываясь на том, что «чувствуем», хотя по большей части эти «чувства» вызваны гормонами. Они временны. У нас нет ни малейшего понятия о разнице между настоящей любовью к личности своего партнера и влечением к его физическим качествам, а также тем, как идеально вписываются в наши понятия отдельные черты его характера, проецируемые им на окружающих. Мы не различаем духовную любовь и притягательность эго, ожидая, что второе приведет к первому.

Нас этому не учили. Мы не знакомы с языком любви. Мы не знаем, почему распадаются браки или что делает их успешными и процветающими. Нас не научили ни одному способу правильно выбирать и развивать здоровые жизнеспособные отношения, а эти отношения – романтические они или нет – не только играют важную роль в нашей жизни, но и являются тем, на что мы затем будем оглядываться назад и ценить больше всего.

Как же тогда получается, что мы не изучаем основы того, что люди считают самым важным аспектом своего существования: взаимодействие и связь с другими?

Мы пытаемся создать и сохранить видимость счастья.

Мы жаждем вступить в брак, потому что на определенном уровне считаем, что больше нам не нужно будет думать о любви. Мы пытаемся придать хороший вид многим вещам, но не понимаем, почему они не делают нашу жизнь по-настоящему счастливой. Этот наш спектакль нигде не ощущается так сильно, как в наших отношениях.

В жизни нам нужен всего лишь один миг, один факт, одно утверждение или одна вещь, которые бы стали ее центром – обоснованием нашей доброты, цельности, здоровья, счастья.

А еще мы не оставляем места для плохих вещей, ведь в нашем понимании плохой день сразу делает плохой целую жизнь. Поэтому любое плохое качество партнера тут же становится причиной разрыва.

Так мы и оказываемся в браке с неподходящим человеком, отвергая подходящих кандидатов. Мы ждем, что кто-то другой будет мириться с нашим контролем, и срываемся, если у него это не получается.

Мы стараемся придерживаться самой идеи любви, а не устанавливаем подлинную связь с другим человеком. Мы стремимся к единственному хорошему и постоянному чувству, но в то же время в своих попытках создать видимость чего-то чистого мы страдаем.

Автор: Brianna Wiest
Фото: Flora Westbrook